Совсем недавно дарить женщинам дорогое белье было хорошим тоном — в 2018 году такой поступок во многих странах мира сродни если не крайней дерзости, то отчаянной смелости. Впрочем, в России пока, к счастью, господствуют нравы умеренные и патриархальные — но и само белье после вызывающей сексуальности предшествовавшей четверти века возвращается к установке на комфорт и незаметность. Даже соосновательница знаменитого бренда Agent Provocateur Серена Риз (кстати, 14 марта ей исполняется 50 лет) для своей новой марки Les Girls Les Boys избрала концепцию Gender-Fluid, «гендерной изменчивости». Что это такое и куда движется индустрия нижнего белья, разбирался портал iz.ru.
Это провокация!
Культурный ландшафт первой половины 1990-х годов существовал на фоне ситуации, до боли напоминающей нынешнюю: экономический спад (хотя и не такой катастрофичный, как в 2010-е), угрожающий порядку в Европе региональный конфликт (хотя и не столь неразрешимый, как нынешний), атмосфера легкой эйфории по поводу грядущего «конца истории» и установления нового, справедливого, хотя и «однополярного» мира (сравнимая с нынешними восторгами по поводу грядущего всеобщего счастья с биткойном, бороздящими космическое пространство электрокарами и прочим бодипозитивом). Такой фон всегда располагает к некоторому декадансу, иногда трагичному (см. Германию времен Веймарской республики), в лучшую пору, как в рассматриваемый период, — безопасному и отчасти комичному.
Именно тогда лондонский район Сохо переживал последний период своего порочного расцвета. В начале XXI века джентрификация вывела распутство под корень — теперь здесь продают по заоблачным ценам недвижимость, рассчитанную на привлеченных воспоминаниями о былых эксцессах миллионеров из ближневосточного зарубежья. Но в 1994 году все стрип-клубы, массажные салоны и лавки с порно на видеокассетах были еще на своих местах. И именно тогда на Бродвей-стрит, напротив подпольного борделя, названия не имевшего, открылся маленький магазин с вызывающей вывеской «Агент Провокатор» и еще более взывающим (даже по меркам Сохо) ассортиментом в витрине.
Первые покупатели продукции Agent Provocateur по большей части работали по соседству — их не могли не привлечь все эти трусики с разрезами, фетишистские ремешки и красные на черном бантики и рюшечки, отсылавшие куда-то в выдуманный XVIII век мисимовского маркиза де Сада. Впрочем, амбиции владельцев бутика, сына знаменитого модельера Вивьен Вествуд и менеджера скандальной группы Sex Pistols Малькольма Макларена Джозефа Корра и его жены Серены Риз, простирались далеко за границы Сохо.
Спустя всего несколько лет бутик вырос в небольшую империю, а на смену специфическим покупательницам пришли вполне респектабельные (и состоятельные) дамы. Корр и Риз удачно подгадали время: страх перед эпидемией СПИДа принес в общество осознание возможности сексуальности в браке или моногамном партнерстве. К тому же партнеры-супруги умело использовали и новые медиумы (марка одной из первых, еще в 1999 году, вышла в интернет) и традиционные способы продвижения (роскошные каталоги Agent Provocateur быстро превратились в объект коллекционирования).
Заманив клиентуру «красотой порока», Корр и Риз, строго говоря, не придумали ничего особенно нового — но если раньше подобные комплекты белья (не говоря уж о сопутствующих товарах) стыдливо приобретались едва ли не из-под полы, Agent Provocateur смело заявлял о себе как о явлении мира моды, предмете, обсуждаемом в «приличном обществе».
Стыдные вещи
Стоит вспомнить, что само женское белье, в его современном понимании, появилось от силы два столетия назад. В эпоху рококо, аллюзии на которую явно просматривались во многих коллекциях Agent Provocateur, дамы обходились в будуаре в лучшем случае ночной рубашкой. Появившись в первой половине XIX века, женское исподнее рассматривалось прежде всего как средство поддержания гигиены и обуздания нежелательных порывов (корсеты, к примеру, были не только способом подчеркнуть фигуру, но и «сдерживающим фактором» — снять его самостоятельно женщина просто не могла). Кружевные панталоны и прочие соблазнительные излишества были строго зарезервированы за «женщинами с пониженной социальной ответственностью» — порядочная девушка и даже замужняя дама не могла и помыслить о том, чтобы надеть на себя «такое»; хотя бы и увидеть его мог только законный супруг в уединении спальной комнаты.
ХХ век принес с собой отказ от душных корсетов, но эволюция женского белья неуклонно шла в сторону большей функциональности и комфорта — даже вошедший в моду в 1960-е годы girlie style, хотя и отличался некоторым злоупотреблением декоративными элементами, скорее, оперировал архетипами невинности и чистоты. Порочная роскошь по-прежнему оставалась уделом сомнительных лавок в районах «красных фонарей», от Репербана в Гамбурге до Таймс-сквер в Нью-Йорке. Забавным образом борьба городских властей со злачными местами, развернувшаяся в конце 1970-х – начале 1980-х годов, совпала с первыми опытами производителей белья по интеграции в свои коллекции более откровенной сексуальности. Джентрификация превращала некогда сомнительные улицы в кварталы для яппи, но новые жильцы каким-то шестым чувством впитывали и сохраняли былую атмосферу порока.
Свою роль, безусловно, сыграла и эпидемия ВИЧ. Если еще в 1970-е годы благонамеренный буржуа мог воплотить свои сексуальные фантазии за деньги, то в 1980-е страх пересиливал жажду удовольствий. Как результат, фантазии — в том числе и связанные с бельем фетиши — перенеслись из «гнезд разврата» в семейные спальни. В этом отношении проект Корра и Риз подоспел, как никогда, вовремя.
Мода на роскошное и «порочное» белье благополучно продержалась два десятка лет, пережив и расставание самих Джозефа и Серены (они развелись в 2007 году), и их уход из созданной ими компании. Марка была продана частному инвестору за £60 млн, а в 2009 году Корр, разработавший большую часть моделей Agent Provocateur, сложил с себя обязанности главного дизайнера и навсегда покинул фирму. Но ближе к концу 2010-х годов тенденции вдруг переменились — и прошлогоднее банкротство британского и американского подразделений Agent Provocateur было, вероятно, связано не только с бухгалтерскими ухищрениями и управленческими тайнами.
Больше скромности
Мастера haute couture продолжают показывать на подиумах самые замысловатые изделия, но реальная мода — которую мы видим на улицах, в клубах и фешенебельных отелях — стала заметно строже. Декоративные излишества в крое сменились почти маниакальным использованием логотипов, изящество и пропорциональность формы — увлечением нарочитой асимметрией и «грубостью» отделки (включая аккуратно нанесенную на спортивную обувь ценой под €1 тыс. «грязь» и заранее испачканные 500-долларовые дизайнерские джинсы).
Это нарочитая «нищета» (за большие, впрочем, деньги) — тоже своего рода декаданс, стиль упадочный и болезненно вычурный. Не случайно моде на люксовые кроссовки вообще и кроссовки ugly («уродливые»; так называют модную в этом сезоне спортивную обувь с гипертрофированной подошвой и нарочито неряшливым верхом) в частности предшествовало поветрие на slumming, экскурсии по трущобам крупных городов. Ничего нового в ней, впрочем, не было — подобные туры были весьма популярны в конце XIX века, в эпоху «оригинального» декаданса.
В области женского белья тенденция вылилась в отказ от «рюшечек» и возвращение к истокам — в новом тысячелетии бюстгальтеры и трусики должны быть экологичны, комфортны и строго функциональны. Современная парадигма сексуальности в принципе предполагает максимальную естественность — кружевам там не место. «Вас не надо ретушировать и фотошопить, добавляя фальшивые, преувеличенные черты. Самое сексуальное в вас — это вы сами», — описывает Серена Риз идеального покупателя своего нового бренда, Les Girls Les Boys. Название не случайно: Риз отказалась от пропаганды нарочитой сексуальности и теперь придерживается концепции Gender-Fluid, «гендерной изменчивости». Предполагается, что новая марка — не просто бесполый «унисекс», но попытка создать гардероб, свободный от традиционных представлений о «мужском» и «женском».
Попытка пока что не вполне удачная: всё же сохраняющаяся пока разница в анатомии предполагает известные расхождения в крое трусов, да и мужские бюстгальтеры давно исчезли из обихода (кстати, в Европе и СССР дети мужского пола носили нагрудники еще в середине 1950-х годов). Тем не менее можно предположить, что тенденция сохранится — продолжающиеся скандалы с домогательствами явно ведут к всё большей асексуализации западного общества. Прежний, освященный традицией ритуал ухаживания кое-где превратился уже в совершенно оруэллианскую дистопию с получением письменного согласия на вступление в связь. Разрушение старых ритуалов сопровождается и отказом от антуража: свобода вновь приходит нагая, разве что стыдливо лишенная половых признаков.
